— Что ты делаешь? — округлила глаза бывшая любовница, которая явно ощущала исходящую от меня энергию опасности.

— Поговорить с тобой хочу, и чтобы ты при этом не сбежала, пока не расскажешь мне всю правду.

— Какую правду? — побелела она. Уже явно догадалась, о чём пойдёт речь. Ведь знает за собой грешок…

Я взял её карту в руки, раскрыл на той самой странице, положил тетрадь ей на колени и тыкнул в строку про прерывание беременности.

— Это что значит? — спросил я.

Анфиса какое-то время просто тупо смотрела в эту строку, а потом её плечи затряслись. Слёзы закапали на колени.

— Речь о…нашем ребёнке? — уточнил я.

— …да.

— И как долго ты собиралась скрывать, что никакого ребёнка больше нет?

— Прости, Богдан… Прости. Я тебя обманывала… — смотрела она на свои колени, сжимая в руках медицинскую карту, которая открыла мне сегодня глаза на всё.

— Бог простит. Сколько ты ещё хотела водить меня за нос? А дальше как? Живот накладной надела бы, как в фильмах?

— Не знаю… — покачала она головой. — Сколько получилось бы. Я…просто хотела иметь возможность хоть иногда с тобой общаться.

— А ещё получить от меня машину, деньги и что-нибудь ещё!

— Это не главное. Всё это не имеет уже для меня значения, — ответила она как-то странно и серьёзно.

Деньги для Анфисы больше не имеют значения? С чего бы вдруг?

Опять враньё очередное.

— Я ребёнка потеряла, — хлюпнула она носом. — А всё из-за тебя!

— Из-за меня? — поднял я брови. — Давай ещё меня вини…

— И-за тебя! — повторила она. — Ты стал твердить о любви к…ней, я стала нервничать, переживать, и у меня случился выкидыш. Но это не самое страшное.

Теперь уже я окинул её внимательным взглядом. Если женщина говорит, что выкидыш — не самое страшное, то что для неё ещё страшнее?

— Я больше не смогу иметь детей вообще и… — продолжила она и запнулась. — Ты дальше не читал?

— Твою карту? Нет, зачем?

— А там написано, что я больна, — тихо сказала она. — У меня рак. Я скоро умру, и…просто хотела провести последние месяцы жизни с тобой.

Сказать, что меня эта новость повергла в шок — ничего не сказать.

Одно дело — злиться на неё за обман, и совсем другое — узнать не только причину прерывания беременности, но и о тяжёлой болезни человека, с которым ты…

Это трудно. Даже если я её не любил.

Такой участи я не желал бы никому.

Я просто не знал, что на это отвечать, и молча смотрел перед собой.

Можно ли продолжать казнить человека в таком состоянии?

Это отчаянный поступок, глупый, но…понятный теперь.

Даже злиться на неё как-то больше и не получалось…

— Прости, что всё так вот… Я хотела тебе сказать правду, но никак не решалась, — сказала она.

— Ну, может, тебя в Израиль отправить, пусть посмотрят диагноз… Может, что-то можно сделать?

— Нельзя, Богдан, нельзя, — вытерла она нос салфетками, которые я достал для неё из бардачка. — Я просто хотела провести эти дни с тобой…

— Ты узнала об этом до того, как мы… Как всё вскрылось о нашей связи?

— Нет. После…

Решил перепроверить информацию и всё-таки полистал карту дальше.

Нет, Анфиса не лгала: там стоял страшный диагноз, который понял даже я без медицинского образования…

Всё понятно.

Но что же теперь с ней делать?

НАДЕЖДА.

Город у моря. Когда-то в детстве я мечтала жить именно в городе у моря.

Казалось, что там всегда лето, солнце, там весело, и люди совсем другие: более открытые, радушные, счастливые. Реальность оказалась не такой радужной. В городах у моря тоже бывала плохая погода, а люди жили самые разные. И на меня периодически накатывала хандра, хотя я уговаривала себя радоваться тому, что я смогла изменить свою жизнь.

Переезд прошёл легко. Ренат помог. И с жильем, и с документами. Квартира, в которой я поселилась, располагалась в приличном жилом комплексе, правда, далековато от моря, зато недорого. Первое время я обустраивалась, нашла хорошего врача в консультации, рассказала обо всех своих проблемах. Доктор меня тщательно обследовала и сообщила, что беременность моя протекает довольно гладко, и надо придерживаться всех предписаний, главное — не нервничать.

Я старалась. Не нервничать, не бояться, не думать о том, о чем не нужно было думать.

О Богдане.

Днём я справлялась. Мыслей о бывшем муже, конечно, не удавалось избежать совсем, но я их минимизировала. А вот ночью…

Он мне снился.

Часто.

Улыбающийся, счастливый, он поднимал меня на руки, кружил, гладил мой круглый животик, рассказывал о том, как мечтает воспитывать нашего сына, каким отличным отцом будет. Всё для ребёнка сделает.

Во сне Богдан снова казался мне идеальным мужем.

Любящим.

Он смотрел на меня таким взглядом! Пожирал! Во сне произносил все те слова, которых мне так не хватало в реальности. О том, какая я красивая, необыкновенная, желанная, как он трепетно желает одну меня. Во сне я была на седьмом небе…

Но потом, увы, просыпалась и перед глазами вставала другая картинка: Богдан и Анфиса.

Теперь он обнимал её, гладил её животик и говорил все эти слова уже ей, а не мне.

Наверное, стоило мне исчезнуть, он очень быстро утешился в объятиях любовницы, и может быть, сможет стать ей мужем и полюбить их ребёнка.

И всё очарование ночи тут же пропадало, хоть плачь.

Но плакать мне не рекомендовала доктор. Только положительные эмоции. Полный покой.

Тогда я вспомнила, что меня всегда успокаивала готовка. Испечешь печенье или торт — и на душе легче. Пока занимаешься тестом, кремом, мысли плывут медленно, как патока.

Я решила вернуться к выпечке. Просто вспоминала рецепты, которые нашла и полюбила когда-то. Мне одной, конечно, так много сладостей было есть вредно. Но я познакомилась с соседками, угощала их и их детей.

Как-то испекла очень удачно “Красный бархат” — просто пальчики оближешь! Да еще и красивый получился —давным-давно я проходила курс, где обучали изготовлению съедобных цветов. Дело трудоёмкое, но как раз для меня — успокаивало прекрасно.

В тот день я была записана на анализы, потом должна была навестить своего врача — тортик пришёлся кстати.

Я шла по бульвару, почти вдоль моря. Тут, на юге уже вовсю бушевала весна: воздух прогрелся, птички пели, всё цвело. Я представляла, как через несколько месяцев буду гулять тут с колясочкой, подставляя щеки горячему солнышку.

Богдана я узнала сразу. Он стоял у парапета, смотрел на море. Остановилась как вкопанная. Замерла в ужасе.

Богдан тут!

Что он тут делает?

Неужели меня нашёл?

Или ищет?

Миллион вопросов вереницей пролетел в голове.

Я шагнула назад, еще…

Огляделась, пытаясь понять, где могу спрятаться, и, сойдя с тротуара, зашла за деревья, пока он не заметил меня.

Едва я спряталась, мужчина в самом деле повернулся на месте, словно бы хищник учуял добычу. Но меня за кустами не заметил, снова отвернулся к морю и стал смотреть на волны.

Богдан. Здесь.

В ужасе замерла, стараясь не дышать, когда поняла, что он вдруг направился в мою сторону. Он опустил голову. Лица почти не было видно, и всё равно я заметила, что он осунулся. Похудел.

Шёл Богдан довольно медленно, глядя себе под ноги. Поравнялся с деревьями, за которыми я позорно пряталась, и снова посмотрел в сторону моря.

А я почувствовала, как соленые слезы глаза заливают. Одними губами прошептала его имя…

— Богдан…

Я только сейчас, увидев его вживую всего на пару десятков секунд, поняла, как сильно тосковала по нему. И как я…люблю, несмотря на то, что так и не вышла к нему.

Наоборот, глубже спряталась и опёрлась спиной о большой ствол дерева. Прикрыла глаза и тяжело дышала.

Что же ты с нами сделал, Богдан?

Как ты мог убить наши чувства, нашу любовь, нашу семью!

И что ты делаешь теперь?

Зачем явился? Что ты тут ищешь?

Меня? Для чего?